В дни рождения и именин уместны красивые тосты, восторженные речи, «высокий» стиль поздравлений... Но почему же в день рождения Антона Павловича хочется обойтись без шума и торжественности, а вместо парадного портрета писателя - увидеть  карандашный набросок с натуры? Может, потому, что Чехов и сам был далек от мишуры и пышных слов? Так пусть же сегодня строчки чеховских писем и воспоминаний современников  будут штрихами к живому портрету писателя.

* Его улыбка была особенной – об этом вспоминали многие. Она сразу, быстро появлялась и так же быстро исчезала. «Широкая, открытая, всем лицом, искренняя, но всегда накоротке. Точно человек спохватывался, что, пожалуй, по этому поводу дольше улыбаться и не следует».

* Любимым занятием была рыбалка: «Чудесное занятие! Вроде тихого помешательства. И самому приятно, и для других не опасно».

* В грибной сезон страсть мешала работе. Писатель извинялся перед издателями, что мысли заняты «тихой охотой», поэтому писать он пока не в силах.

* Был гурманом и любил поесть в лучших трактирах и ресторанах, но ценил и домашние деликатесы: «сало удивительное, а вкус и запах колбасы можно сравнить разве только с мечтой 17-летней испанки. Я едва не объелся».

* «Я никогда не видел у него кабинет неубранным или разбросанные части туалета в спальне, и сам он был всегда просто, но аккуратно одет, ни утром, ни поздно  вечером я никогда не заставал его по-домашнему, без воротничка, галстука». 

* Приглашая гостей, обещал им то пять пучков редиски со своего огорода, то пиво, а некоторым угрожал: «Если не приедете, то желаю Вам, чтобы у Вас на улице публично развязались тесемки у кальсон».

* Был сладкоежкой. Особенно жаловал мармелад и шоколад, любил домашнее варенье.

* Любил разложить пасьянс. Играл в лото и в крокет.

* Нежно любил мать, но это не мешало ему подшучивать над ее религиозностью. То вдруг спросит ее: «Мамаша, а что, монахи кальсоны носят?», то запишет в дневнике отца: «Мамаше снился гусь в камилавке. Это к добру».

* Из церковных праздников любил Пасху, особенно торжественность колокольного звона «сорока сороков» первопрестольной. Переехав в Ялту, грустил: «Скучно и без москвичей, и без московских газет, и без московского звона, который я так люблю».

* Любил цирк, оперу «Кармен», музыку Глинки и Чайковского.

* Ценил хорошие духи, ими приятно пахло в его кабинете. Описывая в письме знакомой свои проблемы со здоровьем, Чехов добавляет: «Видите, какой я калека. Но это я тщательно скрываю и стараюсь казаться бодрым молодым человеком 28 лет, что мне удается очень часто, так как я покупаю дорогие галстуки и душусь Vera-Violetta».

* У Чехова был дар убеждения. Едва познакомившись с начинающим писателем, так активно советовал ему поехать «куда-нибудь далеко, верст за тысячу, за две, за три», что тот послушался и через несколько дней уже был за Уралом. Итогом поездки стал целый ряд сибирских рассказов, который открыл для него страницы лучших журналов.

* Сердился крайне редко. Артист Качалов вспоминал: «Один только раз я видел, как он рассердился, покраснел даже. Это было, когда мы играли в "Эрмитаже". По окончании спектакля у выхода стояла толпа студентов и хотела устроить ему овацию. Это привело его в страшный гнев».

* С любовью относясь к братьям меньшим, не делал исключений. Удивительно, но, поведя серьезную войну против мышей, брал из мышеловки осторожно за хвост попавшуюся мышь, выносил ее за забор… и там выпускал.

* Не любил вида срезанных цветов, все букеты после ухода гостей выносил в другую комнату. Но когда поклонницы просили букет из его сада, отказать не мог. Но срезал «спелые» цветы, те, которые и так пора была срезать, и «чеховские» розы иногда начинали осыпаться дорогой, к большому огорчению дачниц.

* Забывал свои ранние юмористические рассказы. Брат разбирал как-то старые журналы и вслух читал рассказы. Чехов заливался смехом: «Это мой рассказ? Совсем не помню! А смешно...»

* Однажды узнал свой рассказ. Редактор журнала «Осколки» похвастался как-то перед Чеховым прекрасным рассказом, присланным неизвестным  начинающим автором. Чехов захотел прочитать рукопись. Оказалось, однако, что это был один из его собственных очерков, старательно переписанный с печатного и подписанный неведомой фамилией. Да, плагиат – лучший признак успеха… 

* Советовал начинающим писателям: «Никогда не следует слушать ничьих советов. Ошибся, соврал - пусть и ошибка будет принадлежать только тебе. В работе надо быть смелым».

* Однажды чуть не час решал, в каких штанах поехать к Толстому. Мешая, по своему обыкновению, шутку с серьезным, все выходил из спальни то в одних, то в других штанах: «Нет, эти неприлично узки! Подумает: щелкопер!». Шел надевать другие, и опять выходил, смеясь: «А эти шириной с Черное море! подумает: нахал».

* Был мастером розыгрыша, любил подшутить, дать меткое прозвище. «Но никогда от его шуток не оставалось заноз в сердце, так же как никогда в своей жизни этот удивительно нежный человек не причинил сознательно даже самого маленького страдания ничему живущему», - вспоминал Александр Куприн.