На днях в Мелихове состоялась творческая встреча с Игорем Гординым. Актер театра и кино рассказал о том, как работал с именитыми театральными режиссерами и чуть не сыграл Чехова в кино.

«Я пришел в профессию довольно поздно, сначала окончил политехнический институт и только в 28 лет — театральный. Первой моей ролью на большой сцене стала роль в пьесе Антона Павловича Чехова «Иванов» режиссера Генриетты Яновской.

Однако с моим дебютом в театре связана трагическая история. Я пришел в театр весной и смотрел репетиции «Иванова», наблюдал, так сказать, как рождается спектакль: для меня это было очень важно и интересно».

Об «Иванове»

«Премьера была намечена на сентябрь, но буквально за несколько дней до нее трагически погиб артист… Это были 90-е годы, какие-то разборки. И Яновская обратилась ко мне с просьбой срочно ввестись в спектакль, так как она считала, что в память об актере мы должны сыграть премьеру. В общем, я влетел в этот спектакль за несколько дней.

Это был довольно экстремальный опыт. Когда я приехал в театр на репетицию, на сцене проходило прощание. Потом были поминки. Мы ходили на них, потом репетировали, затем снова возвращались на поминки. Для меня это было серьезным испытанием, нужно было это выдержать, а я был совсем неопытным артистом. Но на сцене с такими партнерами, как Сергей Шакуров, Игорь Ясулович, я просто не мог сплоховать».

В спектакле Гордин сыграл Михаила Михайловича Боркина. По словам актера, его персонаж — прохиндей.

«Он все время занимается какими-то аферами и подставляет Иванова. При этом наш Боркин не был негодяем, скорее, фантазером, а из его фантазий постоянно рождались авантюры. Спектакль, собственно, с меня и начинался. Я выходил на сцену, говорил: «Жарко» — и приставал к Шакурову».

Спустя 20 лет Гордин вернулся к спектаклю «Иванов», но уже на сцене Театра Наций.

«Перед началом работы над спектаклем мы всей творческой группой— Евгений Миронов, Лиза Боярская, Чулпан Хаматова — приехали в Мелихово. Состав был очень серьезный, и в этот раз я уже играл Лебедева. Это был совершенно другой спектакль… С одной стороны, мне легко было репетировать, так как я знал пьесу наизусть, знал всех персонажей и помогал партнеру, который играл Боркина. С другой стороны, было тяжело, так как разбор пьесы Яновской был настолько серьезный и глубокий, что мне чего-то не хватало…

Вообще Кама Гинкас и Генриетта Яновская — ученики Георгия Товстоногова, серьезной академической ленинградской школы режиссеры, и они меня как актера вырастили. Так режиссеры уже не работают».

О «Даме с собачкой»

«Следующий знаковый для меня спектакль — это «Дама с собачкой» Камы Гинкаса. Он тоже получил «Золотую маску» в номинациях «Лучший спектакль» и «Лучший режиссер», правда, это было 24 года назад… И вот представьте, этот спектакль я играю до сих пор. Недавно я жалобно обратился к руководству, дескать, не пора ли мне уходить? Ну неправильно уже играть Гурова. В 60 лет… Надо заканчивать эту историю. Но руководство не пошло мне навстречу, и на следующей неделе мы играем 250-й спектакль.

Считаю, что это красивая цифра, чтобы торжественно отправить спектакль на пенсию. Понимаете, у спектакля тоже есть своя жизнь: и рождение, и расцвет, и старость. И уходить, как мне кажется, надо вовремя.
Режиссура Гинкаса и его погружение в материал настолько подробны, что мне оставалось только идти за ним, и сначала я шел с ним прямо за ручку. Но с годами я стал более свободным в этой роли, протоптал свою собственную дорожку, и благодаря твердой режиссуре спектакль живет почти 25 лет. Люди приходят и благодарят, что убеждает меня в том, что спектакль все еще живет».

О «Вишневом саде»

Еще одним спектаклем по пьесе Чехова в карьере Игоря Геннадьевича стал «Вишневый сад» советского и литовского режиссера Эймунтаса Някрошюса.

«Тогда он был на пике, и вся Москва буквально бежала к нему на спектакли. И вдруг удалось его уговорить поставить спектакль с русскими актерами, а он, чтобы вы понимали, всегда ставил только со своими. Актеры мечтали к нему попасть: его боготворили, так как его постановки сильно отличались от того, что делали в России, в частности в Москве.

Был кастинг, но кастинг очень странный, потому что он не смотрел артистов, мы ему ничего не показывали, не читали. Это были просто беседы: он ощущал артистов на каком-то другом уровне. Он разговаривал с актером и понимал, насколько тот подходит ему или не подходит.

Когда я пришел к нему на беседу, мы в основном молчали. Он смотрел на меня, периодически что-то спрашивал, я периодически отвечал… И вероятно, мы как-то совпали с ним по темпераменту. Так мне посчастливилось попасть в эту команду выдающихся артистов. Евгений Миронов играл Лопахина, Людмила Максакова — Раневскую, Алексей Петренко примерил на себя образ Фирса, а Владимир Ильин — роль Гаева.

Это была первая работа, которую я делал в отрыве от ТЮЗа и с совершенно другим театральным языком. Някрошюс вывез нас в Литву, за город, с утра до вечера мы разговаривали, обсуждали, и мы все совершенно не понимали, что происходит, чувствовали себя первоклассниками. Весь наш театральный опыт не годился, так как то, что он предлагал нам, было не похоже на то, как мы раньше работали.

Во-первых, у него во всех спектаклях было очень много натурального: камни, вода, песок, деревья. Все это он использовал в большом количестве… А, во-вторых, у него был некий животный подход. Например, Петренко он сказал, что Фирс — это лось… А потом мы наблюдали за тем, как Алексей Васильевич ходит где-то в стороне и репетирует лося. Миронову режиссер пояснил, что Лопахин — это волк. Мне же он так описал моего персонажа: «Петя Трофимов — человек недобрый, даже злой».

В Литву Някрошюс вывез нас для того, чтобы мы за это время стали семьей, и связь между нами действительно возникла, что позволило спектаклю прожить не очень долгую жизнь, но очень насыщенную. Мы с этим спектаклем проехали по российским городам, были и за границей, хотя спектакль был очень сложным для нетеатрального зрителя.

Во-первых, он шел шесть часов… А первый прогон и вовсе — семь. Он нам сказал: «Никуда не торопимся». Мы и не торопились, не думая о зрителях, которые изнемогали. Это было серьезное испытание и для зрителей, и для нас… Но «Золотую маску» мы получили, правда, только от критиков».

О роли Чехова

Во время творческой встречи также выяснилось, что Гордин чуть не сыграл Антона Павловича Чехова… в кино.

«Лет 20 назад я познакомился с Марленом Хуциевым: он был у нас на спектакле и очень по-доброму ко мне отнесся. В тот момент он снимал картину «Невечерняя» — фильм-диалог двух великих писателей: Антона Павловича Чехова и Льва Николаевича Толстого. И я пробовался на роль Антона Павловича. У меня сохранилась даже целая стопка фотографий, где я в гриме Чехова.

А спустя время я пробовался на роль отца Чехова, Павла Егоровича, в картину режиссера Михаила Угарова «Братья Ч». Этот фильм, он, кстати, вышел, рассказывает о молодых братьях Чеховых. Меня утвердили на роль, хотя я не понимал, почему выбрали меня… Но, к сожалению, по времени у меня не получилось принять участие в этом проекте. Чехова, кстати, сыграл тогда еще совсем молодой актер Егор Корешков».